За дверью каждую ночь кто-то шуршал. Гульназ старалась уснуть быстрее, чем тихие скребущие шаги достигнут ее комнаты. Незваный гость останавливался на пороге и тяжело дышал. Однажды девочка не выдержала и осторожно поднялась, взяла в левую руку тапок, а в правую новенький телефон с включенным дисплеем. Перекинула на спину тяжелую черную косу и медленно пошла к двери.
Тонкий визг Гульназ, могучий всхрап бабушки за стенкой и шипение ночного посетителя слились в унисон. Существо, похожее из-за густой шерсти на стожок сена, забежало за диван. Ростом оно едва достигало колен девочки. Тапок и телефон полетели на пол, Гульназ дрожащей рукой потянулась к выключателю. Бабушка продолжала храпеть.
Когда сердце снова начало попадать в ритм, Гульназ глубоко вздохнула.
— Ты ведь Шырмыйык[1], да?
Из-за дивана раздался стрекот.
— Смотри, вздумаешь нападать, дам сдачи. Я два месяца на карате ходила!
Волосатый человечек выбрался наружу, к стрекоту прибавилась вибрация, как будто кто-то не мог дозвониться на телефон в режиме без звука. Гульназ не сразу поняла, что сморщенная лапка протягивает ей тонкий медный браслет. Желтые глаза неотрывно следили за девочкой. Она осторожно взяла подарок, недоуменно покачала его в ладони. Стрекот усилился, и она поспешила надеть украшение на тонкое смуглое запястье.
— А теперь можно и поговорить, — услышала она низкий хриплый голосок, — я пришел не со злом.
— Точно? – девочка встала в боевую позицию, выставив ладони дощечками, — знаешь, как могу влепить.
Существо замотало головой.
— Не надо, я сам тебя боюсь.
Девочка села на краешек дивана, погладила браслет кончиком пальца.
— Ну, у вас и технологии, никаких гугл-переводчиков не надо. Ты зачем каждую ночь меня пугал?
— Стеснялся. Меня к тебе наши отправили, а я-то маленький, а ты вон какая дылда.
Гульназ с сомнением бросила взгляд на висящее на стене зеркало. На физкультуре она стояла третья с конца.
— Смотря с кем сравнивать, — вздохнула она, — а наши, это кто?
Бабушка за стеной заворочалась, закашляла. Гульназ приложила палец к губам.
— Наши это все, кто в лесу живут, подальше от людей, — торопливо зашептал Шырмыйык.
— А от меня то вам чего надо?
Утром Гульназ поняла, что это был сон и расстроилась. Ни браслета, ни следов ночного гостя. За окном на забор, громко хлопая крыльями, взлетел петух. Напрягся, выпучил единственный золотой глаз и разразился громогласным:
— Кик-ки-ри-ку-у-ук!
А потом еще раз и еще. Cлетел с чувством исполненного долга и поспешил к крыльцу, где перед его гаремом уже рассыпали плошку зерна. За рекой натужно урчали трактора. Где-то близко грянул велосипедный звонок, сразу следом залаял Шарик – принесли почту.
Тук-тук-тук, стучал по миске венчик. Так-так-так, свежий лук порезали колечками. А потом сразу – шваа-а-арх – и заворчал, зашипел на кухне омлет.
Гульназ вскочила, натянула шорты, подняла с пола футболку. Из-под нее выкатился тонкий медный браслет.
Завтракать девочка вышла задумчивая. Бабушка поцеловала внучку в висок, кивнула на украшение, откуда, мол?
— Подружка дала поносить, — с ходу придумала Гульназ.
Бабушка кивнула, подтянула на подбородке концы белоснежного платка и плеснула в заварник свежего чая. В дверях появился дедушка с ведерком молодой картошки.
— Будет тебе, кызым[2], на обед угощенье со свежей сметаной, в городе такого не попробуешь.
Гульназ рассеянно кивнула. Школа и город были да-ле-ко. А каникулы прямо здесь. Как и медный браслет.
В домовых Гульназ не верила лет с шести. Но слухи по деревне ходили, особенно, любили Шырмыйыка обсуждать ее друзья. Как и других существ, которыми полон был соседний лес и озеро за ним. Дети считали, что взрослые просто пугают их, чтобы дети не потерялись или не утонули. Но ходить туда одни все равно опасались.
А теперь оказалось, что существа эти не только есть, но еще и хотят встретиться с ней – Гульназ. Шырмыйык путано объяснил, что в лесу стало неспокойно, пришел издалека к ним противный Шурале[3]. Зеленый, склизкий и морщинистый, а пальцы длинные, волосатые, для щекотки предназначенные.
— А я при чем? – ахнула Гульназ во время разговора прошлой ночью.
— Он амулет себе раздобыл, древнюю тамгу[4], на шею повесил и ходит как барин, никто его тронуть не может. Кроме человеков, конечно.
— Людей, — автоматически подправила его Гульназ, — и все-таки, причем тут я?
— Тамга твоего рода, значит снять ее сможешь только ты.
Девочка задохнулась от возмущения, идти в чащу к уродливому Шурале, чтобы выкрасть у него что-то? Шырмыйык замахал лапками:
— Да мы тебе поможем, поможем!
— Ну, спасибо, — усмехнулась Гульназ, — порадовал. Только зачем мне это?
— А тамга зачем? Чтобы силы забирать у тех, чей род ею отмечен. Как сейчас говорят? Энергетический вампир, вот! Пойду я, приходи завтра в лес на опушку, поговорим.
Гульназ отправилась туда сразу после завтрака. Под большим дубом кто-то скакал, девочка присмотрелась и чуть не бросилась бежать. Одноглазый одноногий человечек прыгал вокруг дерева и возбужденно трещал как сорока. Слов было не разобрать. Сквозь высокую траву к ней спешил Шырмыйык:
— Не бойся, это Ярымтык[5].
В траве сновали родственники Шырмыйыка, стрекотали крохотные лесные чертики. Когда из-за деревьев выглянул великан, представившийся Алпамышем, Гульназ икнула. Коленки ее ослабли.
Выяснилось, что Шурале пришел издалека и не дает покоя местным жителям. Пока он с тамгой, сказочный народ ему ничего сделать не может. А он с них дань собирает, да мелких задирает.
— Идти надо днем, — прогудел Алпамыш, — пока Шурале спит. Да ты не бойся, про нас вон сколько сказок, ни в одной еще Шурале не побеждал!
Ага, подумала Гульназ, только нигде против него не боролась одиннадцатилетняя городская трусиха. Шурале спал в овраге, высоко закинув длинные кривые ступни на поваленное дерево. Зеленая шерстка и рожки, симпатичный даже, похож на героя из нового диснеевского мультика. Он всхрапнул, Гульназ подпрыгнула. Новые друзья ее растворились в зелени вокруг. На шее Шурале висел черный шнурок с круглым медальоном из бересты. Девочка разглядела на нем древний рунный знак.
Гульназ медленно обошла чудище, радуясь гомону птиц, что скрадывал треск веточек под кедами. Потянулась к его шее и в ту же секунду Шурале распахнул огромные желтые глаза.
— А-а-а-а-а! — закричала Гульназ.
— Уа-а-а-а-аа! — заревел Алпамыш, круша кусты у оврага.
— Аа-а-а-а-а-а! — тоненько заорал Шурале и бросился прочь на четырех лапах.
— Стой, зараза, ты эдакой! — верещал, нагоняя его Ярымтык, — мы тебе покажем, кто в этом лесу главный!
Алпамыш несся напролом, Шырмыйык и его родственники шуршали невидимые в высокой траве. Гульназ тоже поспешила вслед. А потом Шурале остановился, тяжело дыша:
— Напугали, черти, — проворчал он, — я и забыл, что вы мне теперь ничего сделать не можете. Эх, ничему вас жизнь не учит. И повторится все как встарь…
Схватил Гульназ за руку и бежать! Девочка задыхалась, вопила на ходу, пыталась вырваться, но без толку. От лесного духа разве скроешься. Деревья неслись мимо, кусты цеплялись за одежду, а Шурале бежал, таща пленницу как на буксире.
Где-то вдалеке кричали друзья, Алпамыш, как обычно, спешил не разбирая дороги. За ним в лесу оставалась ровная просека.
— Я у вас в плену? — спросила Гульназ, оказавшись в уютном укромном шалашике на склоне горы.
— Да ну, я что, дикий? — обиделся Шурале, — погоди, чай поставлю. Хочется в кой-то веки образованного собеседника.
Зашуршал чем-то в кучке травы, раздул в каменном очаге на пороге огонь. Суетился с чашками, а сам украдкой поглядывал на девочку. За два месяца в кружке по карате Гульназ крепко запомнила лишь один захват, поэтому Шурале опешил, когда тонкие ручки схватили его за шею. Черный шнурок не поддавался. Гульназ грызла его, борясь с тошнотой от крепкого запаха полыни и тины, исходивших от зеленой шеи.
Шурале ощерился, выставил мохнатые пальцы и сбросил девочку. Вежливость с него мигом слетела.
— Хорошо-хорошо, — замахала руками Гульназ, — я была неправа. Может, поговорим?
— Чего ты вообще ко мне привязалась? – обиженно спросил Шурале.
— Так ты мою тамгу украл!
— А-а-а-а. Ну жить-то как-то надо. Сказок не читают, страхами меня не подпитывают. Вот даже ты, почему не боишься меня?
— Боюсь, — честно призналась девочка, — только этим делу не помочь.
Взгляд ее упал на топор, воткнутый в полено. Шурале проследил за ее взглядом, усмехнулся:
— Э-э-э, нет, больше я на это не поведусь[6].
— Давай тогда соревноваться, — предложила девочка, — кто победит, того и тамга?
— Говорю же, перестали сказки читать. Ну где ты видела честного Шурале? — огорчился лесной дух.
— Боишься проиграть!
Расчет Гульназ оправдался, в глазах Шурале зажглись непонятные огоньки.
— Давай, кто быстрее бегает? – хищно улыбнулся Шурале, — кто быстрее на горе за деревней окажется?
— Тогда уже и обратно! А чтобы проверить, добежал ты или нет, скажешь, кто сегодня коров пасет! Так и я.
Шурале подскочил на месте и ускакал в чащу на четырех лапах. Гульназ не спеша достала телефон и позвонила бабушке. Потом включила на нем же диктофон и спрятала трубку за пенек. Через десять минут запыхавшийся Шурале прискакал обратно. Увидев девочку, спокойно сидящую на пеньке, взревел.
— Обмануть меня решила? А ну говори, кто сегодня на горе?
— Рыжий Асгат!
Шурале оскалился, волосатые пальцы его зашевелились.
— Ладно, давай еще раз!
— Только теперь я придумываю. Говорят, все Шурале глуховаты, так?
Лесной дух запрыгал на четырех лапах:
— А ты проверь, прове-е-ерь.
— Сначала я. Уйду за балку, а ты мне шепотом что хочешь скажи. Потом уже поменяемся.
Гульназ прогулялась по лесочку и вернулась обратно. Шурале тут же ускакал в чащу. Девочка не торопясь прослушала запись, да и принялась нашептывать таблицу умножения.
— Цифры, цифры, цифры, — услышала она из-за деревьев.
Довольный Шурале крутился вокруг пенька, на котором сидела Гульназ:
— Я победил!
— Не торопись, я ведь тоже тебя услыхала. Ты сказал, что нипочем мне не услышать твой шепот, потому что ничегошеньки не скажешь!
Шурале как будто смутился, отвернулся.
— В третий раз, в последний. Идет?
Гульназ кивнула.
— Будем загадки загадывать. Слушай мою: «Один брат — ест и голодает, а другой — идёт и пропадает».
Девочка нахмурилась:
— Пока я думаю, ты тоже время даром не теряй, вот тебе моя: «Змея разлеглась у меня на пути, ползёт, а меня не пускает пройти, ползёт, оставаясь на месте своём. О чем я?»
Шурале прищурился. Отошел подальше, сел спиной к Гульназ, забормотал что-то. Она тем временем нашла в интернете ответ на загадку Шурале и принялась подначивать соперника:
— Что, тяжело дается? Смотри, отдашь тамгу, иначе весь лес тебя позорить будет. Нигде не будет тебе уважения! А твою загадку я сразу разгадала: это огонь и дым!
Конечно, Шурале отказался признавать проигрыш и пришлось бы Гульназ худо, если бы ее, наконец, не нашли друзья. Шырмыйык наседал на незадачливого лесного духа:
— А магия-то, магия? Три раза проиграл, изволь расставаться с тамгой, иначе твоя же сила против тебя пойдет!
А Гульназ стало его жалко. Грустно, наверное, когда можешь жить только когда тебя боятся. Ни друзей завести, ни семью.
— Ждите меня тут! – сказала она, открыла карту на телефоне и побежала по ней домой.
Наспех пообедала и кинулась обратно в лес. Карман ей оттягивал тяжелый прямоугольный предмет. Забрав у огорченного Шурале тамгу, она спрятала ее подальше.
— Тебе надо чтобы тебя боялись?
Шурале мрачно кивнул.
— А люди сейчас любят ужастики, мистику. Вот тебе смартфон мой старый с одним уговором, друзей моих не обижать!
— На что мне твоя коробочка?
Через полчаса Шурале выложил первое видео на свой персональный видеоканал, он оказался способным учеником. Просмотры росли как на дрожжах, а Шурале веселел. Шерсть его заблестела, рога подросли и загнулись наружу.
— Как будто лет пятьсот скинул! — довольно воскликнул он.
— Ты уж электричество проведи, чтобы заряжать телефон. А если что непонятно, пиши.
Ярымтык смотрел на Гульназ с обожанием, так же, как и Шырмыйык и его родственники. Алпамыш и вовсе расчувствовался и уронил на друзей пару слезинок размером с ведро.
Девочка шла домой и думала, что никому бы не поверила, расскажи ей такое. И про домового, и про Шурале и нового видеоблоггера. При мысли об этом Гульназ хихикнула. Через двадцать минут она вошла в деревню.
Вдоль дороги тянулось стадо, одна за другой коровы сворачивали к знакомым воротам. Марта, рыжая любимица семьи с белой звездой на лбу протяжно замычала, узнав девочку. Через двор уже шла бабушка с низенькой табуреткой в одной руке и большим ведром в другой. Дедушка собирал в кухне сепаратор, похожий на приземистого красного робота.
Голоса на улице затихали. Заблудившиеся коровы тыкались тяжелыми мордами в чужие калитки, их находили мальчишки с хворостинами, гнали домой. Когда бабушка вернулась в дом с отяжелевшим ведром, загудел сепаратор. Из него тонкой струйкой потекли сливки. Три кружки молока бабушка как обычно вскипятила в кастрюльке, всыпав туда горсть кедровых орешков. Разгрызать намокшие скорлупки было легко, сладкие ядрышки таяли на языке.
Перед сном Гульназ украдкой поставила в угол за печкой стакан молока, положила конфетку «Маскарад». Достала пиликнувший телефон — уведомление о новом видео.
— Ставьте палец вверх и не забудьте нажать на колокольчик,
— с экрана довольно улыбалась знакомая зеленая морда.
[1] Домовой (башк), буквально «вездеус».
[2] Дочка, внучка (башк).
[3] Зловредный лесной дух, убивающий людей щекоткой (башк).
[4] Древний родоплеменной знак башкир (башк).
[5] Демоническое существо из башкирской мифологии (башк).
[6] В сюжете классической сказки о Шурале дровосек побеждает его прищемив пальцы в расщелине от топора.